Сочинение: Лишние люди в произведениях Тургенева. «Тема «лишних людей» в творчестве И.Тургенева Биография И.С. Тургенева…………………………….4

Министерство общего и профессионального образования РФ

Муниципальная средняя общеобразовательная школа №3

РЕФЕРАТ

по литературе

тема:

«Лишние люди» в произведениях

И.С. Тургенева»

выполнила

ученица 10 «А» класса

Антонова А.В.

проверила

Драева Т.Ф.

г. Гулькевичи

2002 г.

Введение……………………………………………………………………….3

1.1. Биография И.С. Тургенева…………………………….4

1.2. Рассказы, повести и романы И.С. Тургенева…10

Глава 2. «Лишние люди» в произведениях И.С. Тургенева..19

2.1. «Лишние люди» в повестях «Дневник лишнего человека», «Переписка», «Яков Пасынков»……………………….20

2.2. Рудин («Рудин»)……………………………………………25

2.3. Лаврецкий («Дворянское гнездо»)………………….31

2.4. Нежданов («Новь»)………………………………………..37

Заключение………………………………………………………………….43

Список использованной литературы……………………………..44

ВВЕДЕНИЕ

Имя И.С. Тургенева на протяжении почти целого века воз­буждало страстные споры в русской и зарубежной критике. Уже его современники осознавали громадное общественное значение созданных им произведений. Не всегда соглашаясь с его оцен­кой событий и деятелей русской жизни, нередко отрицая в са­мой резкой форме правомерность его писательской позиции, его концепцию социально-исторического развития России.

Тургенев принадлежал к плеяде крупнейших русских писате­лей второй половины XIX века. В его творчестве продолжают развиваться, обогащаясь новым содержанием, реалистические традиции Пушкина, Лермонтова, Гоголя.

Тургенев обладал поразительным дарованием – сочетать так называемую злобу дня с обобщениями самого широкого, поистине общечеловеческого порядка и придавать им художественно со­вершенную форму и эстетическую убедительность. Но фило­софская основа творчества Тургенева по настоящую пору, к со­жалению, не получила должного внимания со стороны исследова­телей.

Глава 1. Творческий путь И.С. Тургенева

1.1. Биография И.С. Тургенева

Жизнь Тургенева оказала очень большое влияние на создаваемые им произведения, так как в них он описывал реальность, все тонкости отношений между различными людьми под воздействием действительности того времени.

Иван Сергеевич Тургенев родился 28 октября (9 ноября н.с.)1818г. в городе Орле. Это была дворянская семья: отец, Сергей Николаевич, отставной гусарский офицер, происходил из ста­ринного дворянского рода; мать, Варвара Петровна, - из бога­той помещичьей семьи Лутовиновых. Детство Тургенева прошло в родовом имении Спасском-Лутовинове. Рос он на попечении гу­вернеров и учителей, швейцарцев и немцев, доморощенных дядек и крепостных нянек. Здесь он рано научился тонко чувствовать природу и ненавидеть крепостное право.

С переездом семьи в Москву в 1827 будущий писатель был отдан в пансион, провел там около двух с половиной лет. Дальнейшее образование продолжал под руководством частных учителей. С детства он знал французский, немецкий, англий­ский языки.

Осенью 1833, не достигнув пятнадцатилетнего возраста, поступил в Московский университет, а в следующем году пере­велся в Петербургский университет, который окончил в 1936 по словесному отделению философского факультета. Одно из силь­нейших впечатлений ранней юности (1833) влюбленность в княж­ну Е.Л. Шаховскую, переживавшую в эту пору роман с отцом Тургенева, отразилось в повести “Первая любовь” (1860).

В мае 1838 Тургенев отправляется в Германию (желание по­полнить образование соединилось с неприятием российского уклада, основанного на крепостном праве). Катастрофа парохо­да “Николай I”, на котором плыл Тургенев, будет описана им в очерке “Пожар на море” (1883; на французском языке). До августа 1839 Тургенев живет в Берлине, слушает лекции в университете, занимается классическими языками, пишет стихи, общается с Т.Н. Грановским, Н.В. Станкевичем. После коротко­го пребывания в России, где готовится к магистерским экзаме­нам и посещает литературные кружки и салоны: знакомится с Н. Гоголем, С. Аксаковым, А. Хомяковым, в одну из поездок в Пе­тербург - с Герценом, в январе 1840 отправляется в Италию, но с мая 1840 по май 1841 он вновь в Берлине, где знакомится с М.А. Бакуниным. Прибыв в Россию, он посещает имение Баку­ниных Премухино, сходится с этой семьей: вскоре начинается роман с Т.А. Бакуниной, что не мешает связи со швеей А.Е. Ивановой (в 1842 она родит Тургеневу дочь Пелагею). В январе 1843 Тургенев поступает на службу в Министерство внутренних дел.

В 1842 успешно сдает магистерские экзамены, надеясь по­лучить место профессора в Московском университете, но, по­скольку философия была взята под подозрение николаевским правительством, кафедры философии были упразднены в русских университетах, стать профессором не удалось.

В 1843 появляется поэма на современном материале “Пара­ша”, получившая высокую оценку В.Г. Белинского. Знакомство с критиком, перешедшее в дружбу (в 1846 Тургенев стал крестным его сына), сближение с его окружением (в частности, с Н.А. Некрасовым) изменяют его литературную ориентацию: от роман­тизма он обращается к иронико-нравоописательной поэме (“По­мещик”, “Андрей”, обе 1845) и прозе, близкой принципам “на­туральной школы” и не чуждой влиянию М.Ю. Лермонтова (“Андрей Колосов”, 1844; “Три портрета”, 1846; “Бретер”, 1847). В этом же году поступил на службу чиновником “особен­ной канцелярии” министра внутренних дел, где служил в тече­ние двух лет. Общественные и литературные взгляды Тургенева определялись в этот период в основном влиянием Белинского. Тургенев публикует свои стихотворения, поэмы, драматические произведения, повести. Критик направлял его работу своими оценками и дружескими советами.

1 ноября 1843 Тургенев знакомится с певицей Полиной Виардо (Виардо-Гарсия) во время ее гастролей в Петербурге, любовь к которой во многом определит внешнее течение его жизни. В мае 1845 Тургенев выходит в отставку. С начала 1847 по июнь 1850 он живет за границей (в Германии, Франции; Тур­генев свидетель французской революции 1848): опекает больно­го Белинского во время его путешествия; тесно общается с П.В. Анненковым, А.И. Герценом, знакомится с Ж. Санд, П. Ме­риме, А. де Мюссе, Ф. Шопеном, Ш. Гуно; пишет повести “Пе­тушков” (1848), “Дневник лишнего человека” (1850), коме­дии “Холостяк” (1849), “Где тонко, там и рвется”, “Провинциалка” (обе 1851), психологическую драму “Месяц в деревне” (1855).

Главное дело этого периода “Записки охотника”, цикл ли­рических очерков и рассказов, начавшийся с рассказа “Хорь и Калиныч” (1847; подзаголовок “Из записок охотника” был при­думан И.И. Панаевым для публикации в разделе “Смесь” журнала “Современник”); отдельное двухтомное издание цикла вышло в 1852, позднее добавлены рассказы “Конец Чертопханова” (1872), “Живые мощи”, “Стучит” (1874).

В 1850 возвращается в Россию, в качестве автора и крити­ка, сотрудничает в “Современнике”, ставшем своеобразным цен­тром русской литературной жизни.

Под впечатлением смерти Н. Гоголя в 1852 публикует нек­ролог, запрещенный цензурой. За это подвергается на месяц аресту (будучи под арестом, пишет рассказ “Муму”), а затем высылается в свое имение под присмотр полиции без права вы­езда за пределы Орловской губернии. В мае выслан в Спасское, где живет до декабря 1853 и работает над неоконченным рома­ном, повестью “Два приятеля”. Здесь он знакомится с А.А. Фе­том, активно переписывается с С.Т. Аксаковым и литераторами из круга “Современника”. В хлопотах об освобождении Тургене­ва важную роль сыграл А.К. Толстой.

В 1853 было разрешено приезжать в Петербург, но право выезда за границу было возвращено только в 1856.

Тургенев принимает участие в издании “Стихотворений” Ф.И. Тютчева (1854) и снабжает его предисловием. Взаимное охлаждение с далекой Виардо приводит к краткому, но едва не закончившемуся женитьбой роману с дальней родственницей О.А. Тургеневой. Публикуются повести “Затишье” (1854), “Яков Па­сынков” (1855), “Переписка”, “Фауст” (обе 1856).

“Рудиным” (1856) открывается серия тургеневских романов, компактных по объему, разворачивающихся вокруг героя-идеоло­га, журналистски точно фиксирующих актуальную социально-по­литическую проблематику и, в конечном итоге, ставящих “со­временность” перед лицом неизменных и загадочных сил любви, искусства, природы. Продолжают эту линию: “Дворянское гнез­до”, 1859; “Накануне”, 1860; “Отцы и дети”, 1862; “Дым” (1867); “Новь”, 1877.

Отбыв за границу в июле 1856, Тургенев попадает в мучи­тельный водоворот двусмысленных отношений с Виардо и воспи­тывавшейся в Париже дочерью. Он отправляется в Англию, затем в Германию, где пишет “Асю”, одну из наиболее поэтичных по­вестей, поддающуюся, впрочем, истолкованию в общественном ключе (статья Н.Г. Чернышевского “Русский человек на rendez-vous”, 1858), а осень и зиму проводит в Италии. К лету 1858 он в Спасском; в дальнейшем нередко год Тургенева будет чле­ниться на “европейский, зимний” и “российский, летний” сезо­ны.

После “Накануне” происходит разрыв Тургенева с радикализировавшимся “Современником” (в частности, с Н.А. Некрасовым). Конфликт с “молодым поколением” усугу­бился романом “Отцы и дети”. Летом 1861 произошла ссора с Л.Н. Толстым, едва не обернувшаяся дуэлью (примирение в 1878). В повести “Призраки” (1864) Тургенев сгущает намечавшиеся в “Записках охотника” и “Фаусте” мистические мотивы; эта линия получит развитие в “Собаке” (1865), “Истории лейтенанта Ергунова” (1868), “Сне”, “Рассказе отца Алексея” (оба 1877), “Песни торжествующей любви” (1881), “После смерти (Клара Милич)” (1883). Тема слабости человека, оказывающегося игрушкой неведомых сил и обреченного небытию, в большей или меньшей мере окрашивает всю позднюю прозу Тургенева; наиболее прямо она выражена в лирическом рассказе “Довольно!” (1865), воспринятом современниками как свидетельство ситуативно обусловленного кризиса Тургенева.

В 1863 происходит новое сближение Тургенева с Полиной Виардо; до 1871 они живут в Бадене, затем (по окончании франко-прусской войны) в Париже. Тургенев близко сходится с Г. Флобером и через него с Э. и Ж. Гонкурами, А. Доде, Э. Золя, Г. де Мопассаном; он принимает на себя функцию посред­ника между русской и западными литературами. Растет его об­щеевропейская слава: в 1878 на международном литературном конгрессе в Париже писатель избран вице-президентом; в 1879 он почетный доктор Оксфордского университета. Тургенев под­держивает контакты с русскими революционерами (П.Л. Лавро­вым, Г.А. Лопатиным) и оказывает материальную поддержку эми­грантам. В 1880 Тургенев участвует в торжествах в честь от­крытия памятника Пушкину в Москве.

Наряду с рассказами о прошлом (“Степной король Лир”, 1870; “Пунин и Бабурин”, 1874) и упомянутыми выше “таин­ственными” повестями в последние годы жизни Тургенев обраща­ется к мемуаристике (“Литературные и житейские воспомина­ния”, 1869-80) и “Стихотворениям в прозе” (1877-82), где представлены едва ли не все основные темы его творчества, а подведение итогов происходит словно бы в присутствии близящейся смерти.

В феврале 1879, когда он приехал в Россию, его чествова­ли на литературных вечерах и торжественных обедах, усиленно приглашая остаться на родине.

Весной 1882 обнаружились первые признаки тяже­лой болезни, лишившей писателя возможности передвижения (рак позвоночника).

Тургенев умер в Буживале - предместье Парижа. Согласно завещанию писателя, тело его было перевезено в Россию и по­хоронено в Петербурге.

Как выдающийся мастер психологического анализа и пейзаж­ной живописи Тургенев оказал значительное влияние на разви­тие русской и мировой литератур.

1.2. РАССКАЗЫ, Повести и романы И.С. Тургенева

Начальный период творчества И.С. Тургенева, имевший для него характер литературного ученичества, можно считать с 1834 года, когда Тургенев написал первую свою юношескую по­эму “Стено”, и до 1843 года, когда вышло в свет произведение “Параша. Рассказ в стихах”.

“В 1843 году, - писал Тургенев в “Литературных и житей­ских воспоминаниях”, - в Петербурге произошло событие, и са­мо по себе крайне незначительное и давным-давно поглощенное всеобщим забвением. А именно: появилась небольшая поэма не­коего Т.Л. под названием “Параша”. Этот Т.Л. был я; этою по­эмой я вступил на литературное поприще”.

Большинство ранних произведений И.С. Тургенева относится к 30-м и началу 40-х годов XIX века - к этому переходному периоду в истории русского общества.

Молодой Тургенев в первых стихотворных опытах 30-х годов отдал известную дань увлечению романтическими образами и ро­мантическим лексиконом Бенедиктова и Марлинского, но это влияние было очень кратковременно и неглубоко.

Некоторые следы этого увлечения можно найти в очень не­многих стихотворениях, написанных Тургеневым в начальный пе­риод творчества. Так, в стихах, посвященных темам любви и природы, встречаются романтические преувеличения. Любовь в этих стихах “мятежная”, “безумная”, “знойная”, лобзания - “жгучие”, картина утра (в стихотворении “Признание”) дается с излишней, вычурной пышностью:

И, сходя с вершин Урала,

Как дворец Сарданапала,

Загорится ясный день...

Но в подавляющем большинстве стихотворных опытов молодо­го Тургенева общий характер его творчества был реалистиче­ским. Подлинными его литературными учителями были Пушкин, Лермонтов и Гоголь.

Что же представляло собой творчество Тургенева до “Запи­сок охотника”, как расценивать его многочисленные стихотво­рения и поэмы, от которых он готов был отказаться в после­дующую, зрелую пору литературной деятельности?

Если подходить к ним с той меркой, с какой подходил к ним Тургенев, они, действительно, не удовлетворяют необходи­мым требованиям ни с идейной, ни с художественной стороны. В них слышатся перепевы то пушкинской (“Параша”), то лермон­товской (“Разговор”) поэзии, и хотя Тургенев подходит к раз­работке тематики своих литературных учителей по-своему, пы­тается дать самостоятельную трактовку “лишних людей” и “мя­тущихся” героев, но его позиции самому ему не ясны, и герои его поэм оставляют у читателей впечатление чего-то недоска­занного и туманного. Нет ясности мысли и в большинстве лири­ческих стихотворений, посвященных темам любви и природы.

Однако ни в коем случае нельзя сказать, что начальный этап литературной деятельности Тургенева был для него сплош­ной неудачей и, тем более, что он ничего не дал самому писа­телю в отношении его художественного роста. Стихотворное творчество научило Тургенева компоновке материала, выработа­ло у него умение отбирать из массы впечатлений и мыслей наи­более существенное и типическое, умение концентрировать материал и в немногом сказать многое.

Уже Белинский выделял в раннем творчестве Тургенева та­кие стихотворения, как “Федя” и “Баллада”.

“Баллада” (1842), написанная по мотивам народной песни о Ваньке-ключнике, была положена на музыку Рубинштейном и до сих пор живет в камерном исполнении.

Следует также отметить, как значительное творческое до­стижение молодого Тургенева, стихотворение “В дороге”, отличающееся, наряду с большой музыкальностью, искренностью чувства и задушевностью, строки которого известны всем без исключения:

Утро туманное, утро седое,

Нивы печальные, снегом покрытые,

Нехотя вспомнишь и время былое,

Вспомнишь и лица, давно позабытые...

И в поэмах И.С. Тургенева, обычно страдающих недостаточ­ной ясностью в раскрытии характеров и основного идейного смысла, встречаются отдельные яркие бытовые сцены и пейзажи, показывающие, что Тургенев уже в эти годы умел подмечать в жизни и в природе существенное, характерное и находить для описания необходимые точные и выразительные слова.

Наибольшей удачей среди поэм Тургенева была поэма “Поме­щик”, представляющая собой ряд живых зарисовок помещичьего быта. Белинский писал об этой поэме: “Наконец Тургенев на­писал стихотворный рассказ “Помещик”, - не поэму, а физиоло­гический очерк помещичьего быта, шутку, если хотите, но эта шутка как-то вышла далеко лучше всех поэм автора. Бойкий эпиграмматический стих, веселая ирония, верность картин, вместе с тем выдержанность целого произведения, от начала до конца, - все показывало, что Тургенев напал на истинный род своего таланта, взялся за свое, и что нет никаких причин оставлять ему вовсе стихи”.

Тургенев уже был в 40-х хорошим поэтом. Но всего лишь хорошим. А его честолюбие требовало большего.

Одной из основных проблем, поставленных перед писателями во второй период русского освободительного движения, была проблема положительного героя, активно участвующего в осу­ществлении очередных задач общественно-политической и народ­нохозяйственной жизни, и в связи с этим - переоценка передо­вой дворянской интеллигенции, игравшей до сих пор в русском обществе руководящую роль. Эта проблема стояла и перед Чер­нышевским, и перед Гончаровым, и перед Писемским, и перед другими писателями. Вплотную подошел к этой проблеме в сере­дине 50-х годов и Тургенев.

В 40-е годы повести и комедии не занимали основного мес­та в творчестве Тургенева и не были его лучшими произведе­ниями, - заслуженную славу в 40-е годы он завоевал не повес­тями и не комедиями, а “Записками охотника”.

После 1852 года, повести и романы стали у него преобла­дающими жанрами. По тематике эти произведения значительно отличались от “Записок охотника”. Лишь в немногих из них Тургенев по-прежнему изображает крестьянство и рисует картины крепостнического быта; таковы повести “Постоялый двор”, “Господская контора” (отрывок из неизданного романа), рассказ “Муму” и позднее, в 1874 году, рассказ “Живые мощи”. В большинстве же произведений 50-70-х годов основным предметом изображения у Тургенева являются различные группы дворянского класса и прежде всего прогрессивная дворянская интеллигенция, обычно сопоставляемая с интеллигенцией разночинской, революционно-демократической. По преимуществу в этих произведениях вырабатываются и уточняются новые средства художественного мастерства Тургенева.

Повести и романы Тургенева 1850-х годов известный лите­ратуровед Д.Н. Овсянико-Куликовский сопрягал с историей рус­ской интеллигенции.

Романы Тургенева сочетали в себе несколько важнейших для литературы свойств: они были умны, увлекательны и безупречны с точки зрения стиля.

Идейно-художественный замысел произведений: рассказа “Ася” и повестей “Затишье” и “Вешние воды”, определил свое­образие положенных в их основу конфликтов и особую систему, особое взаимоотношение характеров.

Конфликт, на котором строятся все три произведения, - столкновение молодого человека, не совсем заурядного, неглу­пого, несомненно, культурного, но нерешительного, слабохарак­терного, и молодой девушки, глубокой, сильной духом, целост­ной и волевой.

Существенно то, что и конфликты в этих произведениях, и подбор характерных эпизодов, и соотношение персонажей - все подчиняется одной основной задаче Тургенева: анализу психо­логии дворянской интеллигенции в области личной, интимной жизни.

Центральная часть сюжета - зарождение, развитие и траги­ческий финал любви. К этой стороне повестей и направлено бы­ло основное внимание Тургенева, как писателя-психолога, в раскрытии этих интимных переживаний и проявляется по преиму­ществу его художественное мастерство.

Романы Тургенева пронизаны историзмом во всех своих деталях, так как подавляющее большинство дей­ствующих лиц имеет то или иное отношение к основной обще­ственной проблеме, поставленной писателем. В романе “Накану­не” не одна только Елена живет под впечатлением решающего, надвигающегося перелома в русской общественной жизни - это чувство испытывает каждый по-своему: и Берсенев, и Шубин, и Увар Иванович, и, хотя бы в негативном смысле, Курнатовский и Стахов, отец Елены. В романе “Новь” не только Нежданов и Марианна, но почти все действующие лица, так или иначе, прямо или косвенно связаны с развертывающимся революционным движе­нием.

Романы Тургенева (так же, как и повести) нельзя рассмат­ривать как точное, фотографическое отражение реальной исто­рической действительности. Нельзя, как делали некоторые до­революционные критики (например, Авдеев), изучать историю русской общественной жизни 50-70-х годов XIX века по романам Тургенева. Об историзме этих романов можно говорить лишь с учетом общественно-политической позиции Тургенева, его оцен­ки тех общественных сил, какие принимали участие в истори­ческом процессе, и в первую очередь его отношения к господ­ствовавшему в то время дворянскому классу.

В центре романов Тургенева стоят главные герои, которых можно разбить на четыре группы. Первая группа - передовые дворяне-интеллигенты, бравшие на себя роль руководителей об­щественного движения, но в силу своей непрактичности, слабо­характерности не справившиеся с задачей и оказавшиеся лишни­ми людьми (Рудин, Нежданов). Вторая группа - представители молодой интеллигенции, разночинной или дворянской, обладаю­щие и знаниями, и силой воли, и трудовой закалкой, но ока­завшиеся во власти неверных, с точки зрения Тургенева, взглядов и поэтому пошедшие по ложной дороге (Базаров, Маркелов). Третья группа - положительные герои (тоже в понимании Тургенева), приближавшиеся к правильному решению вопроса о подлинно прогрессивной деятельности. Это Лаврецкий, Литвинов, дворяне-интеллигенты, сумевшие преодолеть в себе наследие дворянской мягкотелости, пришедшие после тяжелых испытаний к общественно-полезной работе; в особенности - это разночинец, выходец из народа Соломин, наиболее совершенный образ положительного героя у Тургенева в последнем периоде его литературного творчества. И, наконец, четвертая группа - передовые девушки, в образах которых Тургеневым представлены три последовательных ступени вовлечения русской женщины 50-70-х годов в общественную жизнь: Наталья, только еще стремящаяся к общественной деятельности, Елена, уже нашедшая себе полезное дело, но пока еще на чужбине, и Марианна, участница русского революционного движения, окончательно определившая свой настоящий жизненный путь в совместной культурнической работе с Соломиным.

Подводя итоги всему выше сказанному мы можем отметить ключевое значение раннего творчества писателя для дальнейше­го развития его мастерства. Именно этот опыт, казавшийся са­мому Тургеневу столь незначительным, впоследствии позволил ему написать “Записки охотника”, “Отцы и дети” и другие зна­чительные произведения, которые, в свою очередь, оказали ог­ромное влияние на развитие русской и зарубежной литературы.

Заслуга Тургенева в более конкретной области романа за­ключается в создании и разработке особой разновидности этого жанра – романа общественного, в котором своевременно и бы­стро отражались новые и притом важнейшие веяния эпохи. Основные герои тургеневского романа – так называемые “лиш­ние” и “новые” люди, дворянская и разночинно-демократическая интеллигенции, в течение значительного исторического срока определяли нравственный и идейный уровень русского общества.

ГЛАВА 2. «ЛИШНИЕ ЛЮДИ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ И.С. ТУРГЕНЕВА.

В этом реферате будет рассматриваться первая группа героев – «лишние люди». Само понятие «лишнего человека» было введено в художественную литературу Тургеневым, и он дал, так сказать, паталогоанатомический анализ этого примечательного типа русской жизни XIX столетия. У Тургенева к «лишним людям» относятся Рудин («Рудин»), Алексей Нежданов («Новь»), Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Яков Пасынков («Яков пасынков»), Алексей Петрович («Переписка»). Для рассмотрения этих героев стоит рассмотреть названные произведения.

2.1. «ЛИШНИЕ ЛЮДИ» В ПОВЕСТЯХ «ДНЕВНИК ЛИШНЕГО ЧЕЛОВЕКА», «ПЕРЕПИСКА», «ЯКОВ ПАСЫНКОВ».

Повести «Дневник лишнего человека», «Переписка», «Яков Пасынков» объединяет тема «лишнего человека».

Сам писатель считал «Дневник лишнего человека» удавшимся произведением. «Я почему-то воображаю, что «Дневник» хорошая вещь…» – писал он Краевскому. Но в этой повести с характерным названием Тургенев еще не дает социально-исторического объяснения типу «лишнего человека»; не раскрыты глубоко его общественные и идеологические связи и отношения. Симптомы болезни обозначены и описаны, но ее причины и метод лечения не определены. Автор «Дневника» неудачник Чулкатурин несет в себе черты «лишнего человека», но у него нет еще того нравственного и интеллектуального превосходства над окружающими, которое позднее отметит Тургенев в Нежданове и Рудине. «Дневник» - лишь первый набросок типа «лишнего человека». Композиция повести, восходящая к лермонтовскому «Герою нашего времени», соответствовала образу рефлектирующего героя. Но сам герой поставлен в то смешное и жалкое положение, которое снижало трагизм его судьбы.

Эта противоречивость истекает из того, что в повести тема «лишнего человека» сливается с темой «маленького человека», над которым торжествует петербургский аристократ. «Лишние люди» вовсе не были маленькими людьми типа Макара Девушкина, которого вспоминаешь в конце повести. В последующих произведениях на эту тему Тургенев покажет, как богатство внутреннего мира «лишнего человека» восторжествует над аристократическим лоском, светскостью и поверхностной образованностью.

Большую роль в развитии темы «лишнего человека» в творчестве Тургенева сыграла повесть «Переписка». В ней мало конкретно-исторических деталей, характеризующих тип лишнего человека как явления русской жизни определенной эпохи. Это – психологический этюд, освещающий нравственно-психологическую сторону проблемы. Моральный облик и характер лишнего человека, его безволие и склонность к рефлексии, разлад между мечтой и действительностью, его взаимоотношения с избранницей его сердца, печальный финал его жизни – все, что в «Рудине» получит конкретно историческое содержание, в «Переписке» дано в форме нравственно-психологических эскизов.

В «Дневнике лишнего человека» Тургенев дает исповедь героя. «Переписка» - не только исповедь двух собеседников, не только самоанализ, которому подвергают себя стороны, оба участника коллизии. Этот также диалог, полный откровенной взаимной критики. Проникнутый страстным упреком рассказ Марьи Александровны, пробужденной любовью к идеалу, о разочаровании в судьбе, может служить прекрасным комментарием к конкретной жизненной драме, объективированной Тургеневым в человеке, воплощавшем в ее глазах этот идеал, Натальи Ласунской. Героиня «Переписки» - девушка, которая не удовлетворена «обыкновенными заботами домашней жизни».

Серебряный век – это период совершенно новых мироощущений человека. В это время у людей менялись духовные ценности и мировоззрение. Поэзия этого периода удивительна и неповторима.

Критика российской действительности в пьесе А.М.Горького “На дне” Хорошо, когда прочитанная книга оставляет след в душе. И если он яркий, мы вдруг задумываемся над тем,

Мысли о прочитанном рассказе “гранатовый браслет” Нам говорит согласие струн в квартете, Что одинокий путь подобен смерти. Шекспир. Куприн, как и всё без исключения писатели всех времён и народов, не обошёл в своём рассказе тему любви, но у него любовь особая и не на что не похожая – бе...

МРАК–ХОЛОД–НОЧЬ. Изображая мертвенность самого головлёвского существования, Салтыков широко использует архетипические образы мрака, холода, ночи и тому подобные. И тогда, когда он рисует картины природы, и тогда, когда он описывает быт головлёвской усадьбы, писатель опирается на значимое для народн...

ТИПИЧНЫЕ ХАРАКТЕРЫ В ПОЭМЕ ГОГОЛЯ “МЕРТВЫЕ ДУШИ” В 1835 году Гоголь начал писать поэму “Мертвые души”. Сюжет для этого произведения подсказал ему Пушкин. Он рассказал об одном авантюристе, который, скупая мертвые души, разбогател. Произведение, над которым начал работу Гоголь...

Творческая работа по рассказу А.И. Солженицына “ МАТРЕНИН ДВОР”. Как трактовать образ главной героини: жертва или святая? “Не стоит земля без праведника”.

Хронологическая таблица жизни И Тургенева Даты События в жизни Творчество 28 октября (9 ноября) 1818 Рождение Ивана Сергеевича Тургеневав в Орле. Отец, Сергей Николаевич Тургенев, принадлежал к старинному дворянскому роду, мать, Варвара Петровна Лутовинова...

“Конармия” И. Э. Бабеля - это сборник небольших рассказов, связанных темой гражданской войны и единым образом повествователя. “Конармия” написана на основе дневников Бабеля (когда он сражался в Первой конной армии). Сражался сам Бабель под именем Лютова.

Сложнейшее время в жизни российской деревни - период коллективизации - автор показывает через восприятие ребенка Миханьки Хохлова. Поэтому деревенский мир раскрывается перед нами детскими глазами.

Унылая пора! Очей очарованье! Приятна мне твоя прощальная краса - ...

Тема любви в повести И.С. Тургенева “Ася” Читая повесть И.С.Тургенева “Ася” мы видим, что когда Ася влюбилась в Н.Н., то она готова была забыть о себе. Автор пишет, что для её любви “нет завтрашнего дня”. К тому же у неё “ни одно чувство не бывает вполовину&...

Воспринимая буквально как своих личных врагов злейшие пороки на земле, ведя по ним шквальный огонь из всех поэтических “огневых средств”, он как бы протягивает дружескую руку испытавшему горе, оскорбленному или попавшему в беду.

В самом название своей комедии “” Грибоедов закладывает основную идею поизведения, мы уже можем понять, что всё в нём будет относиться к понятию “ум”.

Тенденция к осмыслению судьбы общества, судьбы личности, отечественной культуры, соотносимых с гуманистическими идеалами христианства, нашла выражение в новых произведениях Б. Ахмадулиной. Она стремится “поднять планку” поэтической культуры.

Ради чего стоит жить, или почему погасло сердце Данко (“ Старуха Изергиль” А.М.Горького) Раньше или позже перед человеком встает вопрос: зачем, для чего жить? И каждый решает его по-своему. Все люди разные. Поэтому они отбрасывают его прочь, погружаясь в суету и поиск мат...

Сочинение на тему: «». Роман И. С. Тургенева “Отцы и дети”, написанный в 1861 году, по праву считается одним из самых известных произведений великого романиста. Тургенева всегда отличало удивительное умение увидеть, распознать героя эпохи, прочувствовать настроение общества. Роман &ldqu...

Сочинение по произведению Гоголя «Ревизор» “ Жизнь в уездном городе до приезда ревизора” Одним из первых произведений Николая Васильевича Гоголя была комедия «Ревизор», где он вывел на сцену целую галерею русских типов. Комедия не клевета на современную писателю жизнь, а ее отраже...

Нет, пожалуй, в мире ни одного поэта, который бы не писал о задачах поэзии. Прозой, стихами, критичес- кими статьями - все равно. Что же до Маяковского, то ему приходилось еще и отстаивать свое поэтическое кредо, защищать свои взгляды в постоянной борьбе, защищать статьями, выступлени...

Желтков – шизофреник (анализ повести А.И.Куприна “Гранатовый браслет”) В повести А.И.Куприна “Гранатовый браслет” рассказывается о том, что в литературе встречается гораздо чаще, чем в жизни – о чистой и благородной безответной любви. Пылкая влюблённость или быстро пр...

Роман И. Акулова “Касьян Остудный” рассказывает нам о судьбе российской деревни накануне коллективизации. Автор показывает социальную неоднородность деревни конца 20-х годов.

В человеческой жизни существует некоторое, назовём его, коромысло,
с двумя чашами, наподобие весов богини правосудия. На одной стороне
этого коромысла находится всё материальное (видимое); на другой
– всё духовное (невидимое). Таким образом, если материальное идёт
вниз, то вверх идёт духовное; если духовное опускается вниз, то
растёт материальное. Иные под понятием «материальное идёт вниз»
разумеют следующее: чем больше материального они положат на эту
чашу весов, тем более она пойдёт вниз под действием тяжести материальных
благ, и тем выше, по определению, должна взметнуться духовная
чаша весов. Последнее берется за постулат истины, и не принимается
во внимание другая сторона: если положить на чашу духовную столько
же духовного, сколько в вышеуказанном случае материального, то,
по идее, должно происходить наоборот: духовное тяжелеет и опускается
вниз, а материальное растёт. Так что есть тогда низ и верх? Ведь,
и в том и в другом случаях не понятно, в какой стороне находится
богатство духовное и в какой материальное. Всегда возможно говорить
и о том и о другом, совершенно не боясь войти в противоречие со
своей собственной логикой.

Необходимо рассмотреть как это коромысло вообще образовалось.
Представьте себе, символ Овна: рога, которые разветвляются в разные
стороны. Таким же образом, и происходит разъединение воли при
эволюции человека. От рождения он представляет собою всецело единую
волю, которая прогрессирует в естественной связи с волей в природе.
Следом у живого существа начинает оформляться мозг и, вместе с
ним, сознание. В определенной точке его жизненного пути, сознание
начинает уходить в одну сторону, воля – в другую. Поэтому и складывается
ощущение раздвоенности сознания. В более зрелом возрасте образуется
противопоставление воли сознанию (интеллекту). И мы наблюдаем
так называемое коромысло жизни.

Стало быть, в развитии человека, есть некая точка «Х», или 0,
от которой происходит движение в разных направлениях: от 0 до
10 (или) – в одну и в другую сторону.

Не трудно догадаться, что, разветвляясь, воля имеется в обеих
сторонах. В одной части – она представляет собою саму себя, в
другой – к ней примысливается интеллектом религиозность, сексуальность
и воля к власти, которые в круговую пребывают друг в друге, и
в общем смысле утверждают этику (Спиноза); нравственный закон
(Фихте); категорический императив (Кант), утренний туалет, молитва,
труд (Бодлер); мир, труд, май (Ленин): «Мои желанья – Власть,
собственность, преобладанье. Мое стремленье – дело, труд» (Фауст.
Гёте.). Кстати говоря, Бодлеру принадлежат такие слова: «В
любом человеке, в любую минуту уживаются два одновременных порыва
– один к Богу, другой к Сатане. Обращение к Богу, или духовное
начало,– это желание возвыситься, ступень за ступенью; обращение
же к Сатане, или животное начало,– это блаженство нисхождения».

То есть, то к чему примысливает интеллект всё приходящее извне,
дано ему априори в виде воли, которой, с другой стороны, интеллект
сознательно противопоставляется. Короче говоря, то, что находится
во мне, то я вижу вне меня, и это видение презираю – следовательно,
я люблю и ненавижу себя: как «лишний» человек Тургенева. Об этом
чуть ниже.

Я же останусь верен себе и, исходя из вышеизложенного, назову
то, что пребывает всегда вместе с нами, то, что не является приходящим
извне, то, что этому приходящему устанавливает определенную ценность,
то, что может одновременно принимать и отвергать, презирать и
уважать, объединять и разрушать, высшим чувством. Оно – это высшее
чувство, и оно есть – любовь: любовь – метафизическая.

Итак, одна чаша весов представляет собою, исключительно, метафизическую
волю, которую мы непосредственно воспринимаем в чувстве любви.
То есть, я как субъект мира, имею в самом себе, то же самое, что
имеют все. Одна единая воля действует в каждом отдельно взятом
человеке, той маленькой частью, которой он сопричастен со всей
сутью мира и природы. Таким образом, мне всё равно, что говорит,
делает, как себя ведёт и.т.д., другой субъект мира, я сопричастен
с ним метафизически – он мой брат. На какой бы лестнице социального
развития он не находился, это не влияет на мое чувство единения
с ним. Я не расцениваю состояние другого, которое выражено внешним
выражением, как то, что оно или выше или ниже: метафизически,
мы все подобны. Я признаю, в этой связи, правоту каждого, его
свободу, его отношения, к тем или иным событиям, я готов помогать
ему, если он находится в опасности, если его жизнь под угрозой,
так как этого требует воля к жизни, которая так же пребывает во
мне, как и в другом. Я не требую взамен моей помощи другому, от
него, того же самого, ибо я помогал в нём самому себе. Мне не
интересно всё материальное, оно не есть метафизичное, следовательно,
не даёт возможности расти в гармонии с природой. Я не страшусь
оказывать помощь своему ближнему, так как он не может попросить
у меня более того, что я имею. Никто, в здравом рассудке, не будет
просить у бедняка миллион в займы. Но если моему ближнему будет
необходимо то, что у меня есть в наличии, и оттого, помогу я ему
или нет, зависит его дальнейшее развитие, то я без колебаний сделаю
всё, что от меня зависит, не требуя возврата. Я дам ему в долг,
и забуду про эти деньги, так как я их давал не конкретному человеку,
а его воле, его сути, его природе. Так же я отнесусь и к детям:
ведь, если ребенок попросит воды, то кто даст ему змею? – как
говорится в Евангелии. Я чувствую своё тождество с людьми, поэтому
люблю их всех, как самого себя, и не требую от них по отношению
ко мне любви, потому что уже этим фактом, я получил довольно того,
чего мне необходимо. Когда, ко мне относятся плохо, я прощаю это
тому, кто так поступил, потому что считаю всякого рода обиды,
не имеющими отношения к метафизике воли, ибо она воспринимает
всё непосредственно, не разграничивая в себе добро и зло.

Поэтому я иду к людям. Кем бы они ни были, чтобы они собою не
представляли, я иду к ним с понятием внутренней сути, которая
обесценивает всё внешнее. Я плыву в океан мироздания, и этот океан
состоит из людей: каждый человек – это капля в море любви, из
этих капель оно и состоит. Исключая, людей, из своего бытия, мы
капля по капле, осушаем это море, оставаясь в полном одиночестве,
мучимые жаждой. Мы, состоящие на 70 % из воды, не можем не пребывать
в ней – она наша потребность.

Я не иду с чувством любви в мир; я пребываю в гармонии с ним:
мне некуда идти – оно постоянно во мне. Жертвую материальным.
Жертвенные дары ложатся на материальную чашу весов. Они идут вниз,
а я иду духовно вверх. Я отдаю материальное, чтобы возвыситься
духовно. Моё внутреннее пространство освобождается от преходящего,
чтобы наполниться вечно пребывающем во мне, с самого начала моего
существования. Моя воля расширяется и несёт меня ввысь. Я люблю,
и нахожу своё высшее чувство – прекрасным даром богов. Я вместе
с людьми, и без них. Во мне польза, и я сам польза. Я становлюсь
тем, кем мне суждено было стать. Когда же, духовное переполняется
содержанием, то духовна часть коромысла, устремляется вниз (опустошается,
посредствам передачи знания и опыта), а материальная чаша поднимается
вверх: «И не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во
сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцев, и матерей,
и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной». (Мк., 10;
30).

Таким образом, когда я стремлюсь вниз, в метафизичность, меня
возносит вверх. Моя духовность, мой психологизм, моё сознание
– светло и ясно. В нём я вижу всё по другому, и это другое даёт
мне отсутствие постоянных вожделений к множественному, а научает
меня обходиться имеющимся. Здесь, я понимаю свою самость, поэтому
становлюсь самодостаточным. Я не одинок. Я в мире, и мир во мне.
Природа – мой кров, моя семья – моё счастье, мои дети – моя любовь.
Люди, которые меня окружают – мои братья. Я человек – в метафизическом
смысле.

Так говорит человек, который пребывает вместе с высшим чувством,
который осознал свою собственную метафизическую природу воли.
То есть, он живет в гармонии с природой, которая предписывает
человеческому существу sacrificium intellectum (лат. жертвование
интеллектом), – как говорил Тертуллиан. Другими словами, человек
интуитивно входит в двери открытые, избегая закрытых. Его ведёт
воля, можно сказать, бессознательно для него самого, но это, действительно,
лучше, чем ломиться в закрытую дверь, только лишь, надеясь или
предполагая, что за ней находится то, что предполагалось ранее,
– зачастую, надежды и результат не совпадают друг с другом.

«Мир духов рядом, дверь не на запоре, Но сам ты слеп, и все в тебе мертво. Умойся в утренней заре, как в море, Очнись, вот этот мир, войди в него». Гёте. Фауст.

Трагический образ лишнего человека

Прежде, чем рассматривать «Дневник лишнего человека» Тургенева
, я приведу пример одного лишнего
человека настоящего времени. Зовут его Джон Вон Эйкен – генеральный
директор «John Von Achen International» (американский учитель
(тренер) по искусству торговать). Почему он лишний? По отношению
к людям вообще. Это, первое условие, по которому любое лицо, превозносящее
себя перед всем остальным человечеством, можно определять категорией
– лишнее. Как это происходит. Берём два высказывания вышеназванного
«педагога». Вот они. (1) «Посмотрите на людей в России. Вы можете
буквально ощутить, что многие из них несчастливы, что они чувствуют
себя обманутыми (судя по всему, им же самим). Они даже не замечают,
как проходит их жизнь». (2) «Я не учу людей быть американцами.
На своих семинарах я смеюсь над американцами: США – страна с самой
большой концентрацией мотивированных идиотов». («Ростовский бизнес
журнал». №21(5), 2005, с. 50). То есть, в России, он, якобы помогает
несчастным. В Америке – видит одних только идиотов, употребляя,
при этом слова, которые лживы и которые происходят от способности
рассудки мыслить категориями выгод, или диалектико-эвристически.
Вернувшись к себе домой в Америку, сэр Джон, будет говорить абсолютно
обратные вещи. Так он и будет всю свою жизнь видеть в других несчастных,
которым он помогает, но однажды с ясным чувством осознает всю
бесполезность своей жизни. Здесь мы наблюдаем американское явление
под названием миссия – этакое безобразное словечко, которое прикрывает
кучу мусора, скрывающегося под ним. «Пока человек живёт, – пишет
Тургенев, – он не чувствует своей собственной жизни; она, как
звук, становится ему внятною спустя несколько времени». Таким
образом, человечек он потерявшийся, как верно назвала таких типов,
в своём стихотворении, одна молодая русская поэтесса. Следовательно,
человек он – лишний. Наверное, потому, что «быть полезным
человеком всегда казалось ему ужасной гадостью» , как
сказал бы Бодлер.

А.П. Никитин. И.С. Тургенев. 1957 г.

Тургеневский лишний человек, предстаёт перед нами в образе человека,
который должен через две недели, в виду своей болезни, умереть.
То есть, Тургенев помещает его в некоторый цейтнот по времени,
что и выражено установлением даты смерти. Теперь, по замыслу автора,
человек начинает размышлять над прошедшей своей жизнью, которая
осталась в нём самом – воспоминаниями, переживаниями, ощущениями.
Таким образом, мы видим проявление процесса, если так можно выразиться,
«предсмертного самопознания», который на поверхность выносит следующее
содержание: «Чем глубже я вникаю в самого себя, чем внимательнее
рассматриваю всю свою прошедшую жизнь, тем более убеждаюсь в строгой
истине этого выражения. Лишний – именно». Потому что люди, среди
которых он существовал, не приняли его жертв, не отблагодарили
за его прелестное к ним отношение, не любили его так, как любил
их он. Маменька его «была дама с характером…очень добродетельная
дама. Только я не знавал женщины, которой бы добродетель доставила
меньше удовольствия. Она падала под бременем своих достоинств
и мучила всех, начиная с самой себя. В течение пятидесяти лет
своей жизни она ни разу не отдохнула, не сложила рук; она вечно
копошилась и возилась, как муравей, – и без всякой пользы, чего
нельзя сказать о муравье. Неугомонный червь ее точил днем и ночью».
Один раз он видел её совершенно спокойной, а именно: в гробу.
«Да, хорошо, хорошо отделаться, наконец, от томящего сознания
жизни, от неотвязного и беспокойного чувства существования!».
Учитель Рикман – «худосочный и слезливый немец, необыкновенно
печальное и судьбою пришибленное существо, бесплодно сгоравшее
томительной тоской по далекой родине». Терентьевна – нянюшка,
которая пытается извлечь напоследях всю возможную пользу из него
самого. По поводу чего он восклицает: «О дряхлое, жёлтое, беззубое
существо! Неужели и для тебя я не человек!». Его приятели – обращались
с ним странно: «Всякий раз, когда я им попадался навстречу или
даже к ним заходил. Им становилось словно неловко; они, идя мне
навстречу, как-то не совсем естественно улыбались, глядели мне
не в глаза, не на ноги, как иные это делают, а больше в щеки,
торопливо пожимали мне руку, торопливо произносили: «А! здравствуй,
Чулкатурин!», тотчас отходили в сторону и даже некоторое время
оставались потом неподвижными, словно силились что-то припомнить».
Старуха Ожогина – «тупорожденное существо». Сам Ожогин – ни хороший,
ни плохой. Длиннолицая барышня с красным и глянцевым носом – «вся
насквозь наспиртована какой-то кислой скукой и застарелой неудачей».
Князь – «пустой петербургский выскочка и мирлифлер». Да, и вообще:
«О люди! Точно, жалкий род!».

В другой повести Тургенева «Ася» героиня, напротив, сходится с
некрасивой, загнанной и бедной девушкой. Остальные же девушки,
выходящие из знатных фамилий, с которыми она воспитывалась, не
любили её потому, что она «хотела целый мир забыть о её происхождении;
она и стыдилась своей матери, и стыдилась своего стыда, и гордилась
ею». Как бы то ни было, во всех вышеприведенных случаях, мы имеем
дело с различными атрибутами отношений различных людей к внешнему
миру, к миру человеческих существ. Таким образом, неизменным остаётся
само по себе отношение, тогда как атрибуты его могут быть двоякого
вида: либо презрение к людям состоятельным и любовь к несчастным
(презренным), либо любовь к состоятельным и презрение к несчастным.
И то, и другое есть следствие самолюбия. Необходимо, возвысить
самого себя, унижая при этом кого-нибудь другого. Каким образом,
необходимо этого достигать лишнему человеку абсолютно всё равно
– он всегда прав.

Сартр подобное отношение к миру, на примере Бодлера, обосновывал
безосновностью сознания Бодлера, которую он любой ценой стремился
от себя утаить. Грубо говоря, Бодлер у Сартра, вполне укладывается
в тургеневское понятие «лишний человек». «Природа страшит его
(Бодлера), – пишет Сартр, – именно потому, что в ней отражается
безосновность его собственного сознания ».
С другой стороны, нам должно быть понятно, что природа (её метафизичность,
её воля) и есть то основание, на которое опирается лишний человек.
Он обязательно должен унизить то, на что ему необходимо стать,
наподобие того, как мы подставляем табуретку, для того чтобы заменить
перегоревшую лампочку. То есть, в сознании есть понятие о достаточном
основании всего того, что происходит в природе, но оно у лишнего
человека, отражается конкретно – основа – это земля, на которой
он стоит, возвышаясь над ней. «Природа действовала на меня чрезвычайно,
но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, –
пишет Тургенев в «Асе», – утесов, водопадов; я не любил, чтобы
она навязывалась мне, чтобы она мне мешала».

Природа – грех. Дух – сатана. И оба Родят сомненья, недоверье, злобу. (Гёте. Фауст.).

Но уже в «Дневнике лишнего человека», автор которого стоит на
пороге смерти, в виду которой только и возможно просветление сознания,
имеется: «Эти двадцать дней являются мне чем-то теплым, молодым
и пахучим, какой-то светлой полосою в моей тусклой и серенькой
жизни. Память моя становится вдруг неумолимо верна и ясна только
с того мгновения, когда на меня, говоря словами тех же дурно воспитанных
сочинителей, обрушились удары судьбы». Он пишет: «Весна, весна
идет! Я сижу под окном и гляжу через речку в поле. О природа!
природа! Я так тебя люблю, а из твоих недр вышел неспособным даже
к жизни». Здесь мы соглашаемся с Сартром, который говорил, что
природа – это жизнь. В этой самой природе лишний человек и видит
свою будущую жизнь в виде компенсации страха перед смертью. Но,
опять же, природа представляется прекрасной во внешних формах,
в видимости её проявлений, которые более наслаждают взгляд, чем
метафизическое её понимание; то есть, сущность природы не ощущается
непосредственно в самом себе как нечто доброе, а, напротив, внутри
него живёт грех и сатана (имеется в виду – сознательное представление).

Стало быть, основанием сознания лишнего человека выступает всё
же окружающая его реальность. Лучший из неё, некий выскочка из
общей массы, некая голова, которая высунулась из природного моря
на поверхность глотнуть свежего воздуха для того, чтобы вновь
уйти под воду, является, вместе с тем, и лишним объектом мира
в представлениях о самом себе. Отсюда растут корни всевозможных
исповедей, стремления к греху, к злому, к чему-то интеллектуально
воображаемому, которое находится внутри человека. Он воспринимает
все движения внутри себя болезненными, он стремится в общество,
к людям, ждёт от них признания, если не находит его, то уходит
в себя, пугается и изливает свою ничтожность в исповедях (Августин):
«Точно помнится, во мне даже в течение этой недели изредка шевелился
червь… но наш брат, одинокий человек, опять-таки скажу, так же
не способен понять то, что в нем происходит, как и то, что совершается
перед его глазами». Так как он не желает что-либо делать для других,
а мечтает только лишь о том, что другие непременно должны делать
всё для него: они должны его любить, хотя бы за то, что он есть.
Его бытие, безусловно, обосновывает все его высочайшие притязания
на место барана в стаде овец. И чем более он пропитывается неприязнью
к метафизике природы, чем более он её ненавидит, как нечто в нём
самом, которое ему мешает, о которой он даже не может и помыслить,
тем более он становится изгнанником, одиноким и никому не нужным
существом, то есть, он идёт в противоположную сторону от высшего
чувства, он идёт в материальность, объективность, рациональность
– в неудовлетворенность. «Испытывая боль, – говорит Сартр, – он
ставит себя в положение человека, не принадлежащего этому миру».
Так и становится для него любовь неестественным чувством, которое
есть болезнь.

«Несчастие людей одиноких и робких – от самолюбия робких – состоит
именно в том, что они, имея глаза и даже растаращив их, ничего
не видят или видят всё в ложном свете, словно сквозь окрашенные
очки. Их же собственные мысли и наблюдения мешают им на каждом
шагу». В любого человека заложено стремление к поиску оснований
своих действий и поступков; кому-то они видятся в нём самом, а
кому-то они хотя и представляются его собственными основаниями,
но к этому ещё добавляется некий внешний мотив, который подвигает
человека к тем или иным действиям. Первый – менее зависит от внешнего,
чем от себя самого, в то же самое время, за внешним он признает
некую вторичную величину, которую отрицать не имеет смысла, но
в руководстве к действиям в работу включается дух отрицания внешнего
и видимого. Второй, напротив, видит во внешних мотивах основу
своих действий, то есть причину. Он как бы ассимилирует себя с
внешними объектами и наделяет их своим субъективным содержанием:
его либидо изливается вовне, в объект, например, любви, что естественным
образом порождает внутреннее ожидание такого же обратного отношения
и к нему. Увиденное, таким образом, наслаждает лишнего человека,
но наслаждение происходит по причине обмана чувств: он обманывается,
следовательно, наслаждается, он врёт, следовательно, удовлетворяется.
Ведь, как пишет Тургенев: «Ложь так же живуча, как и истина, если
не более».

Находясь в состоянии иллюзорной влюбленности, бессознательно лишний
человек нуждается в том, чтобы объект его вожделений презирал
его. Чем более он его презирает, тем более разгорается в нём чувство
любви, другой стороной в которой, собственно говоря, пребывает
метафизичность этого чувства. Оно являет себя злом, которое разрывает
и рубит всю прелесть ожиданий. Хотя ожидания эти носят отпечаток
индивидуального характера лишнего человека, они просто имели бы
место в природе, как таковые, никуда не ускользающие, всегда имеющиеся
в недосказанности, в молчаливости: «Иная возвышенная русская девица
так могущественно молчит, что даже в подготовленном человеке подобное
зрелище способно произвести легкую дрожь и холодный пот». Но не
будем лишнего человека называть «подготовленным». Отнюдь: образ
женщины его страшит более, чем исчадие ада. Женщина, словно потребительский
пылесос, не прилагая абсолютно никаких усилий к этому, вытягивает
всё нутро лишнего человека наружу в виде либидо, которое пулей
устремляется в горнило того, что его так сильно пугает с детства.
Вспомним в этой связи его отношение к матери и мощную инфантильную,
по-детски нежную и юную, любовную привязанность к отцу, ласки
которого и поцелуи сохраняются в лишнем человеке на всю жизнь,
и даже на пороге смерти они ему кажутся единственными светлыми
пятнами его жизни. Уже тогда, в самом детстве, в него закладывались
зачатки будущего нарциссизма: «Походя некоторое время по зале,
я, наконец, остановился перед зеркалом, достал из кармана гребешок,
придал моим волосам живописную небрежность и, как это иногда случается,
внезапно углубился в созерцание моего собственного лица». Или
у Сартра о Бодлере есть цитата: «Медленными шагами, несколько
развинченной, слегка женской походкой Бодлер шел по земляной насыпи
возле Намюрских ворот, старательно обходя грязные места и, если
шел дождь, припрыгивая в своих лакированных штиблетах, в которых
с удовольствием наблюдал свое отражение. Свежевыбритый, волнистыми
волосами, откинутыми за уши, в безупречно белой рубашке с мягким
воротом, видневшимся из-под воротника его длинного плаща, он походил
и на священника, и на актера». (Camille Lemonnier. См.: Crepet
E. Op. cit. P. 166). В другом месте, Сартр, продолжает: «В «Фанфарло»
он признается, что смотрится во все зеркала; это значит, что он
хочет доискаться до себя такого, каков он есть. Вместе с тем в
заботе о внешнем виде стремление обнаружить себя извне, как вещь,
соединяется с ненавистью ко всему данному. Ведь в зеркале он ищет
самого себя, но таким, каким он себя создал». Таким же образом
лишний человек рассматривает себя в другом объекте; то есть, объект
является для него зеркалом, в котором он видит самого себя, не
замечая при этом того, что другой объект целиком и полностью состоит
из его собственных представлений о нём, что, по определению, к
самому объекту ни в коей мере не относится. Он так далеко планирует
от своих чувств, от своего внутреннего мира, он так страстно ищет
на причале тот столбик, к которому можно привязать свою шхуну,
не обращая внимания на якорь, который в ней имеется, что даже
не способен понять одного, – приятен он или нет объекту, любви
которого добивается всеми силами. Эта заноза его индивидуальности
укоренена в нём в виде его врожденного темперамента до такой степени
мучительна для него самого, что, пытаясь её вырвать из себя, он
и не подозревает о невозможности осуществления такового глумления
над природой. И ещё более тягостно ему становится тогда, когда
во внешних проявлениях объекта он замечает его пренебрежительное
отношение к его любви: она (Лиза) его не любит! Следовательно,
он себя ненавидит: «Фу ты, боже мой! что я за ничтожное существо!».

Но, что есть слова? Слова – no vale nada (ничего не стоят), как
говорят испанцы. В самом деле, слова, в особенности лишнего человека,
есть пыль, ширма, за которыми скрывается грандиозное чувство собственного
возвеличивания. Миру непременно необходимо донести, как ему тяжело
и трудно, но он потому и особенный человек, что превозмогает самого
себя, преодолевает великие трудности, борется со своими пороками
и прочее в таком же роде. Однако, его отношение к людям от этого
не становится лучше: они для него, так и остаются чернью. Трудно
мне здесь отличить лишнего человека от того разбойника, которого
распяли на кресте, и который с ненавистью оплевывал, вися на нём,
столпившуюся внизу толпу зевак, и осыпал её проклятиями. Судя
по всему, это как-то облегчает расставание с миром: – расставание
мучительное, абсолютно не желаемое. Следовательно, жизнь – любима;
но любима своя жизнь, ибо чужая презирается. А если чужая жизнь
видится ему лучшей, чем его собственная и, вдобавок ко всему прочему,
если она каким-нибудь образом влияет на существование лишнего
человека, то её всенепременно необходимо низвести в разряд более
низкий и ничтожный. Как мы видим на примере любви Лизы к князю.
Он собирается объясниться с предметом своего вожделения, но в
тот самый момент, когда он остаётся наедине с этим предметом,
язык его перестаёт действовать; то он собирается навсегда бежать
от неё, оставив, конечно же, письмо, наполненное упреков, – если
говорить прямо, то любовное письмо, как одна из форм объяснения
в любви, чтобы обязательно, кто-то знал об этом (желает, чтобы
его пожалели), – но, опять же, новый мотив, новое оправдание,
скидка на чувство справедливости не дают ему совершить планируемое;
то он приносит себя в жертву, благословляя Лизу на счастливую
любовь, которая и не замечала этого вовсе; то он мечтает зарезать
своего соперника, князя, и уже ему, как сладкий сон, мерещится
отчаяние объекта любви, но, оказывается, что нет подходящего места,
где можно было бы это осуществить. Короче говоря, он желает лишь
одного: чтобы кто-нибудь обратил на него внимание. Хотя не понятно,
какого рода должно быть это внимание, если человек носит в голове
такие намерения. С другой стороны, если бы он действительно был
человеком злым, как он того желает (о чём чуть ниже), то это можно
понять, но он-то человек всецело добрый; ведь, только доброго
и мучают постоянные сомнения в правильности выбора дальнейших
своих действий. Мечтания о будущей мести для лишнего человека
гораздо лучше, чем сама месть, так как он подвержен угрызениям
совести (он же добр), то есть его способность сожалеть о прошлых
своих деяниях – вполне конкретно воспринимаемый им психический
процесс. Его рассудок мыслит категориями будущности, он устремлен
вперед, в достижения, в труды, и всё у него впереди. Как в «Собачьем
сердце», предсказательница будущего в цирке, ответила Шарикову
на его вопрос о том, какое самое главное событие в его жизни.
«Самое главное событие вашей жизни, – ответила она, – у Вас впереди».
Так и здесь, постоянное стремление вперед есть страх перед тем,
что подступает сзади: логика прошлого его страшит более, чем муки
будущего ада, но, в этом случае, он надеется на то, что бог прощает
грешников, и он обязательно попадёт в рай, то есть, как не крути,
в будущем всегда хорошо. Наивный и беспочвенный оптимизм, который
узаконивает всякий грех в настоящем. «С каким трогательным великодушием
я со временем протяну руку обманутой жертве и скажу ей: «Коварный
изменил тебе; но я твой верный друг…Забудем прошедшее и будем
счастливы!»«.

Слова парят, а чувства книзу гнут. А слов без чувств вверху не признают. (Гамлет. Шекспир ).

––––––––––––––––––––––-

Примечания

“Лишние люди” в произведениях И. С. Тургенева

Под определением “лишний человек” в русской литературе подразумевается некий социально-психологический тип, главными чертами характера которого можно назвать неудовлетворенность, душевную усталость, тоску и разочарование во всем, что может предложить жизнь. “Лишний человек”, как правило, не может найти себе места в обществе: светские развлечения навевают на него только скуку; он не видит смысла в государственной службе, где основной добродетелью можно назвать чинопочитание;

не видит также смысла и в любви. Возникновением этого термина литература обязана И. С. Тургеневу – автору “Дневника лишнего человека” (1850).

Критик В. Г. Белинский в своей статье, посвященной роману А. С. Пушкина “Евгений Онегин”, пишет о “лишних людях”, что они “часто бывают одарены большими нравственными преимуществами, большими духовными силами; обещают много, исполняют мало или ничего не исполняют. Это зависит не от них самих; тут есть fatum, заключающийся в действительности, которою окружены они, как воздухом, и из которой не в силах и не во власти человека освободиться”.

Пушкин в “Евгении Онегине” развивает образ “скучающего” человека дворянского происхождения, не просто пресыщенного, а неудовлетворенного жизнью, не способного реализоваться, находящего в разладе и с обществом, и с самим собой. Именно так в литературе родился образ “лишнего человека”, который позже будет разработан М. Ю. Лермонтовым в романе “Герой нашего времени”, а также И. С. Тургеневым в повести “Ася” и романе “Отцы и дети”.

Герцен в статье “Very dangerous!!!”, опубликованной в журнале “Колокол” в 1859 году, писал: “Онегины и Печорины были совершенно истинны, выражали действительную скорбь и разорванность тогдашней русской жизни. Печальный рок лишнего, потерянного человека только потому, что он развился в человека, являлся тогда не только в поэмах и романах, но на улицах и в гостиных, в деревнях и городах. […] Но время Онегиных и Печориных прошло. Теперь в России нет лишних людей, теперь, напротив, к этим огромным запашкам рук недостает. Кто теперь не найдет дела, тому пенять не на кого, тот в самом деле пустой человек, свищ или лентяй”. То есть изменение исторических условий требовало и изменения в умах общественности. Если раньше люди, которые не могли найти себе место в обществе, были как бы своеобразным упреком этому обществу, то в 50-е и 60-е годы, во время подъема социально-демократических сил и предреволюционного ажиотажа в России, реальность требовала активных, мыслящих, неординарных, а главное идейных и одновременно деятельных людей.

На фоне этих новых исторических условий, накануне важнейших преобразований в устройстве страны Тургенев пишет роман “Отцы и дети” и повесть “Ася”, где прекрасно раскрывает образы “лишних людей” и их несостоятельность.

В обоих героях повести “Ася” (в Гагине и в Н. Н.) читатель может с легкостью разглядеть черты, которые уже встречались в образах Онегина, Печорина и Павла Петровича Кирсанова. Это люди образованные, светские, но неспособные себя реализовать, люди с каким-то внутренним изъяном. “Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая, но, к сожалению, немного вялая, без цепкости и внутреннего жара”, – говорит Н. Н. о Гагине. Тургенев с непревзойденным мастерством изобразил черты “лишнего человека” в этом художнике, у которого нет ни одного завершенного произведения. Также очень характерен эпизод, когда Гагин и Н. Н. собрались – один на этюды, второй – читать, а вместо этого “довольно умно и тонко рассуждали о том, как именно должно работать”.

История любви Н. Н. к Асе прекрасно характеризует его как лишнего человека: он не решается полюбить Асю, думает, что не сможет связать свою жизнь с семнадцатилетней девочкой “с ее-то нравом”, боится принять важное решение и ответственность за него.

Сравнивая Н. Н. с другими “лишними” литературными героями, наверное, можно провести аналогию с Онегиным, но Евгений хотя бы не любил Татьяну, в отличие от Н. Н., который уже на склоне лет говорил: “… чувство, возбужденное во мне Асей, то жгучее, нежное, глубокое чувство, уже не повторилось”.

Критик Н. Г. Чернышевский отреагировал на появление повести “Ася” статьей “Русский человек на rendez-vous”, в которой полностью раскритиковал поведение и образ мыслей главного героя – Н. Н. Так как статья Чернышевского писалась в преддверии серьезнейших общественных преобразований, во время, когда революционные демократы ожидали народной революции, она являет собой письмо во многом категоричное. Критик понимал, что Тургенев, по его же словам, рисовал образы “лучших из дворян”, но, несмотря на это, осознавал, что они, не способные на масштабные общественные действия, спасуют в решительную минуту, что они не готовы взяться за преобразование национального будущего, ибо боятся ответственности.

Образ лишнего человека в романе “Отцы и дети” воплотился в Павле Кирсанове, который и “принсипами”, и историей жизни очень схож с “лишними людьми”, которых читатель уже встречал на страницах “Евгения Онегина” и “Героя нашего времени”: недаром Базаров называет его “архаическим явлением” в четвертой главе. Кирсанов отказался от карьеры ради женщины, несмотря на увещевания сослуживцев и начальства; десять лет гонялся за “непонятной, почти бессмысленной”, загадочной, как сфинкс, княгиней Р. Когда же он узнал о ее кончине, то перестал появляться в свете, уехал жить в деревню, где “жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался с соседями и выезжал только на выборы”. Старший Кирсанов, в отличие от своего брата, не интересовался жизнью молодежи, новыми течениями в общественной жизни страны, не стремился сближаться с представителями нового поколения, позволяя им “считать его гордецом”.

Кирсанов глубоко убежден, что “аристократизм – принсип, а без принсипов жить в наше время могут одни безнравственные или пустые люди”, он также считает, что английские аристократы, которых он, судя по всему, считает эталонными, “не уступают йоты от прав своих, и потому они уважают права других; они требуют исполнения обязанностей в отношении к ним, и потому они сами исполняют свои обязанности. Аристократия дала свободу Англии и поддерживает ее”. Согласно его воззрениям, нормы морали, созданные аристократами, диктуют жизненные принципы всему человечеству.

Кирсанов считает, что без принципов могут жить лишь безнравственные люди. Вместе с тем мы видим, что его принципы никак не соотносятся с его делами: жизнь типичного представителя аристократического общества проходит в праздности и раздумьях.

Тургенев считал, что “точно и сильно воспроизвести истину, реальность жизни, есть высочайшее счастье для литератора, даже если эта истина не совпадает с его собственными симпатиями”, был уверен, что поэт должен быть “психологом, но тайным, он должен знать и чувствовать нормы явлений, но представлять только самые явления – в их расцвете или увядании”. Поэтому он очень редко позволял себе конкретную авторскую оценку действия, персонажа или явления, позволил ее себе, пожалуй, только один раз, говоря о Павле Петровиче после дуэли: “… красивая, исхудалая голова лежала на белой подушке, как голова мертвеца. да он и был мертвец”. Понимать это следует как констатацию того, что уже произошла смена понятий, что эпоха старшего Кирсанова заканчивается. То, что он вскоре после дуэли “уехал из Москвы за границу”, подчеркивает тот факт, что он сам понимал свою ненужность в родной стране, понимал, что жизнь продолжается помимо него, она ему тяжела, “тяжелей, чем он сам подозревает”, хотя, как ему казалось, он помнил о своих корнях, так как “на письменном столе у него находится серебряная пепельница в виде мужицкого лаптя”. Не случайно в своем напутствии близким он вспоминает о прощании “навсегда”.

Глоссарий:

• что нового внес тургенев в характеристику типа лишнего человека
• кто такой лишний человек
• лишние люди тургенев

Другие работы по этой теме:

1. План Введение Что общего у Обломова с “лишними людьми”? Любовь “лишнего человека” Лишний ли человек Обломов? Введение Роман Гончарова “Обломов” является социально-психологическим романом, написанным в...
2. Почти одновременно с людьми типа Чацкого в русском обществе вызревал новый тип, новый герой времени, который стал доминирующим в последекабристскую эпоху. Этот тип человека с...
3. Мне нравились его черты, Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность И резкий, охлажденный ум. Я был озлоблен, он угрюм; Страстей игру мы знали оба, Томила жизнь...
4. Удивительный, непостижимый, необъяснимый парадокс: самый блестящий, поистине ослепительный, самый деятельный, самый плодотворный XIX в. России породил в ее литературе образы странных, страдающих, бездеятельных людей. Тургенев...

Перед прочтением освежите память кратким пересказом («Рудин», «Отцы и дети»)

В романах действие обычно происходит динамично, в течение нескольких месяцев, а иногда и недель. Внимание читателя занимает одни главный герой, которого окружает небольшое число второстепенных. Автор показывает его в кризисные моменты жизни, которые составляют основу повествования. Основу тургеневских романов составляет идейная борьба, столкновение людей с различными, часто непримиримо враждебными взглядами.

Главное, что отличает композицию романа «Рудин» , - это ее необычная простота, отсутствие всякого рода эффекᴛᴏʙ. Действие вромане протекает последовательно, с ясной мотивировкой каждой ситуации, но без ненужных эпизодов и деталей. При этом Тургенев не увлекается быᴛᴏʙыми описаниями, что было типично для значительной части прозы 40-х годов. Главное внимание писатель уделяет не психологии персонажей, а их духовной жизни. Роман насыщен рассуждениями на философские и научные темы, спорами об искусстве, просвещении, морали.

Конфликтом, положенным в основу романа «Отцы и дети» , является борьба нового со старым, «схватки» демократа-разночинца Базарова с дворянами Кирсановыми. Главный композиционный приём «Отцов и детей» - антитеза, противопоставление. Тургенев так строит роман, что две борющиеся силы всё время находятся в центре внимания читателя. Особое место при этом отведено Базарову: в романе 28 глав, и только в двух из них не появляется Базаров. Умирает Базаров - кончается роман, и Тургенев, в коротком послесловии бегло досказывая дальнейшую судьбу остальных героев, последние, глубоко прочувствованные строки посвящает Базарову.

Идейное лицо героев тургеневских романов отчётливее всего выступает в спорах. Спорами переполнены романы Тургенева. И это отнюдь не случайно. Рудины и Лаврецкие - люди 40-х годов, герои первых романов Тургенева - выросли в духовной атмосфере московских кружков, где велась непрестанная борьба мнений и где идейный спорщик был типичной, исторически характерной фигурой. В «Отцах и детях» они отражены спорами, «схватками» между Кирсановыми и Базаровым. Важнейшее значение в романе поэтому приобретает диалог-спор.

Также необходимо сказать про неотъемлемое включение в композицию пейзажа, которое можно отметить во всех произведениях Тургенева. Он имеет особую роль в романе «Отцы и дети» (отражение социального состояния России на тот момент, контрастирование с поступками или с настроением и переживаниями героя).

Вопрос 41. Проблема «лишнего человека» в творчестве и. С. Тургенева

Сам термин «Л.ч.» получил широкое хождение после выхода «Дневника лишнего человека» (1850) И. С. Тургенева.

Назовем теперь тематические признаки нашего героя - "лишнего человека" . Чаще всего это почти юное создание. Долгожителем здесь будет разве что Дмитрий Рудин, да и то жизнь его в зрелом возрасте дана лишь наброском. Это герой, безусловно, бессемейный (в т.ч. неблагополучны отношения с родителями), да и несчастный в любви. Положение в обществе его - маргинально (неустойчиво, содержит смещения и противоречия): он всегда хоть какой-то стороной связан с дворянством, но - уже в период упадка, о славе и богатстве - скорее память, нет сословной деятельности, помещен в среду, так или иначе ему чуждую: более высокое или низкое окружение, мотив отчуждения, не всегда сразу лежащий на поверхности. Герой в меру образован, но это образование или незавершенное, или несистематическое, или невостребованное и даже забытое; словом, это не глубокий мыслитель, не ученый, но человек со "способностью суждения", делать скорые, но незрелые заключения. Очень важен кризис религиозности, но - сохранение памяти о религиозных понятиях, часто борьба с церковностью, но и скрытая неуверенность, привычка к имени Божьему. Всегда некоторая претензия быть судьей и даже вождем своих ближних; оттенок ненависти обязателен. Часто - дар красноречия, умения в письме, ведение записок или даже писание стихов. Развитый внутренний мир, лихорадочный и населенный химерами, который, однако, при общем хаосе становится "убежищем" героя в противовес конфликтам в отношениях с ближними.

Тема «л.ч.» нашла широкое отражение в творчестве Тургенева, к лишнему человеку относятся: Дмитрий Рудин (Рудин), Чулкатурин (Дневник лишнего человека), Базаров (Отцы и дети), Гамлет (Гамлет Щигровского уезда), Алексей Нежданов (Новь), Федор Лаврецкий (Дворянское гнездо), Яков Пасынков (Яков Пасынков), Алексей Петрович (Переписка), Инсаров (Накануне).

Рассмотрим некоторых их них:

Базаров . Базаров лишний в духе своего времени. Он наполнен маргинальностью, весь сосредоточен на своем Я, крайне сузил поле восприятия жизни, критическое или скептическое отношение к людям переходит в пресловутый нигилизм, выражающийся в отрицании осмысленности человеческого существования, значимости общепринятых нравственных и культурных ценностей, непризнании любых авторитетов.

Евгений Базаров изучает естественные науки, много работает, занимаясь медицинской практикой, и уверен, что это даёт ему право с пренебрежением относиться к тем, кто жизнь познаёт с других позиций. Он часто бывает резок, циничен, даже высокомерен с людьми, в том числе и с теми, кто стремится ему подражать, кто считает себя его учениками. Поскольку у последователей Базарова нет собственных убеждений, они готовы ему подражать, повторять всё то, что сделает или скажет кумир. Базаров оказывается «лишним», не востребованным в обществе человеком. Это фигура трагическая: он, как и многие в данную эпоху, не нашёл своего назначения, не успел сделать что-либо нужное и важное для России, и, совершив ошибку во врачебной деятельности, умирает молодым. В романе Базаров – личность очень одинокая, так как истинных последователей и единомышленников у него нет, а значит, в нигилизме, как и в любви, он потерпел крах.

Эпатажность и резкость героя объясняются тем, что он и сам не знает, как изменить то, что ему не нравится и что он отвергает. Это также было явлением эпохи, когда аристократы уже не могли ничего изменить, что-либо сделать, а демократы хотели бы, но ещё не знали, каким должен быть путь развития России.

Постепенно Базаров вырисовывается как актер жизни, но не подлинный ее участник, деятель или мыслитель. Подавленность, депрессия, полное отрицание своей роли резко проступают в Базарове. Апофеозом линии "лишнего человека" в романе станет, конечно, реплика: "Я нужен России... Нет, видимо, не нужен". В эпилоге романа Тургенев покажет, что ни жизнь, ни смерть Базарова никак не отразились на судьбах героев, на судьбе России. Никто не следует его путем, никто не чтит его как вождя - только помнят несчастного человека. Тут рождается чисто тургеневский мотив: нет живого присутствия Базарова, но память о нем переоценивает его роль, лик смерти превращает Базарова из "гиганта" в трагическую легенду.

Рудин . Иной поворот нашей темы можно увидеть в более раннем романе Тургенева "Рудин". Обычно "лишний человек" в поведении, поступках достаточно решителен, Рудин же преимущественно отражает в этой теме, что наш герой - герой слова, а не дела. Чем дольше знают Рудина, тем резче проступает неприязнь к нему. От красноречия Рудина ждут подлинных откровений; если не деятельности, то - поступка, однако герой ограничен лишь ярким пафосом с очень неясным смыслом Общие рассуждения о благе, развитие абстрактных категорий и понятий - любимый стиль Рудина. Словесная стихия – по-своему мощная среда, она обволакивает человека, хочет быть заменой большому миру, но создает мир напряженных химер. Это видно в любовных сюжетах у Тургенева: в свое время Рудин буквально изуродовал своими рассуждениями любовь Лежнева; имея в сознании понятие любви ("слово"), Рудин и сам себя натужно подталкивает к любви, но - душа вечно остается пустой: "Я счастлив. Да, я счастлив, - повторил он, как бы желая убедить самого себя". Препятствия в любви делают Рудина трусливым, легко отступающим от своих слов. Пустота слова для Тургенева - это именно свойство маргинального характера.

Тургенев и в этом романе показывает, как память, время, наконец смерть героя меняют к нему отношение: чем дальше от Рудина, чем он бессильнее, тем лучшие чувства он к себе вызывает. Лежнев говорит о Рудине, знакомом еще по университету, с придирчивой нелюбовью, когда тот рядом, да еще может увлечь очаровательную Александру Липину; когда же Рудин почти забыт, изгнан, а Липина стала Лежневой, произносятся высокие слова о Рудине.

Не найдя применения своим силам, уму и таланту, чувствуя себя ненужным в России, он с красным знаменем в руках погибает в Париже во время революционных событий 1848-го года. Боль Рудина - в осознании своей судьбы, он сам приговаривает себя к небытию. "Баррикады" - отчаянный шаг, он даже внешне напоминает дуэль: зная себя, Рудин выбирает смерть.

«Лишний человек» всегда несчастен. Он совершенно не знает жизнь, и у него слишком сильно развита рефлексия, что влечет за собой слабость, бессилие, неумение решительно действовать. Герой очень сосредоточен на себе. Форма его самовыражения в произведении – дневник, исповедь, монолог, письмо. У «лишнего человека» всегда есть идеал, мечта. Но всегда происходит конфликт идеального с реальным миром, что делает несчастным героя. И.С. Тургенев подвергает своих героев разнообразным испытаниям, показывая их несостоятельность и нерешительность перед важными действиями, которых требует от них действительность. Но писатель не негодует, он скорее сочувствует своему герою, поскольку участь его трагична, он лишен приземленных идей, которые примирили бы его с действительностью и вынужден страдать, поскольку места романтике нет в суровой действительности.

Сочинение

«Быстро изменяющаяся физиономия русских людей культурного слоя» – главный предмет художественного изображения у этого писателя. Тургенева привлекают «русские Гамлеты» – тип дворянина-интеллектуала, захваченного культом философского знания 1830-х – начала 1840-х годов, прошедшего этап идеологического самоопределения в философских кружках. То было время становления личности самого писателя, поэтому обращение к героям «философской» эпохи диктовалось стремлением не только объективно оценить прошлое, но и разобраться в самом себе, заново осмыслить факты своей идейной биографии.

Среди своих задач Тургенев выделил две наиболее важных. Первая – создать «образ времени», что достигалось внимательным анализом убеждений и психологии центральных персонажей, воплощавших тургеневское понимание «героев времени». Вторая – внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» России, то есть той интеллектуальной среды, к которой принадлежал сам писатель. Романиста интересовали в первую очередь герои-одиночки, особенно полно воплощавшие все важнейшие тенденции эпохи. Но эти люди не были столь же яркими индивидуалистами, как истинные «герои времени».

Так или иначе, но все это нашло свое отражение в первом тургеневском романе «Рудин» (1855). Прототипом главного героя Дмитрия Николаевича Рудина стал участник кружка Н.В.Станкевича М.А.Бакунин. Прекрасно зная людей «рудинского» типа, Тургенев долго колебался в оценке исторической роли «русских Гамлетов» и поэтому дважды перерабатывал роман. Рудин же в конечном счете получился личностью противоречивой, и это во многом было результатом противоречивого отношения к нему автора.

Что же за человек был Рудин, герой первого тургеневского романа? С ним мы знакомимся при его появлении в доме Дарьи Михайловны Ласунской, «богатой и знатной барыни»: «Вошел человек лет тридцати пяти, высокого роста, несколько сутуловатый, курчавый, с лицом неправильным, но выразительным и умным… с жидким блеском в быстрых темно-синих глазах, с прямым широким носом и красиво очерченными губами. Платье на нем было не ново и узко, словно он из него вырос». Пока все достаточно обычно, но очень скоро все присутствующие у Ласунской ощутят резкую незаурядность этой новой для них личности. Сначала Рудин легко и изящно уничтожает в споре Пигасова, обнаруживая остроумие и привычку к полемике. Затем он выказывает много знаний и начитанности. Но не этим он покоряет слушателей: «Рудин владел едва ли не высшей тайной – музыкой красноречия. Он умел, ударяя по одним струнам сердец, заставлять смутно звенеть все другие…». На слушателей также действует его увлеченность исключительно высшими интересами. Человек не может, не должен подчинять свою жизнь только практическим целям, заботам о существовании, утверждает Рудин. Просвещение, наука, смысл жизни – вот о чем говорит Рудин так вдохновенно и поэтично. Силу воздействия Рудина на слушателей, убеждение словом, ощущают все. Ворвавшись в косное общество провинциальных дворян, он принес с собой дыхание мировой жизни, дух эпохи и стал самой яркой личностью среди героев романа. Из этого следует, что Рудин – выразитель исторической задачи своего поколения в трактовке писателя.

Персонажи романа – точно система зеркал, отражающих по-своему образ главного героя. Наталья Ласунская сразу охвачена еще неясным ей самой чувством. Басистов смотрит на Рудина как на учителя, Волынцев отдает должное рудинскому красноречию, Пандалевский на свой лад оценивает способности Рудина – «очень ловкий человек!». Озлоблен и не признает достоинств Рудина один Пигасов – от зависти и обиды за поражение в споре.

В отношениях с Натальей раскрывается одно из главных противоречий рудинского характера. Только что накануне Рудин говорил так вдохновенно о будущем, о смысле жизни, и вдруг перед нами совершенно разуверившийся в себе человек. Правда, достаточно возражения удивленной Натальи – и Рудин корит себя за малодушие и вновь проповедует необходимость делать добро.

Высокие помыслы Рудина, его поистине донкихотские бескорыстие и самоотверженность сочетаются с практической неподготовленностью, дилетантством. Он берется за агрономические преобразования у владельца обширных поместий, мечтает о «разных усовершенствованиях, нововведениях», но, увидев безуспешность своих попыток, уезжает, теряя при этом «насущный кусок хлеба». Неудачей оканчивается и попытка Рудина преподавать в гимназии. Сказалась не только недостаточность знаний, но и свободный образ его мыслей. Намек на столкновение Рудина с общественной несправедливостью заключен и в другом эпизоде. «Я бы мог рассказать тебе, – говорит Рудин Лежневу, –как я попал было в секретари к сановному лицу и что из этого вышло; но это завело бы нас слишком далеко…». Это умолчание многозначительно.

Многозначительны и такие слова Лежнева, рудинского антагониста, о причинах оторванности идеалов главного героя от конкретной действительности: «Несчастье Рудина состоит в том, что он России не знает…».

Да, именно оторванность от жизни, отсутствие приземленных идей делает Рудина «лишним человеком». И его участь трагична прежде всего тем, что с юных лет этот герой живет лишь сложными порывами души, беспочвенными мечтаниями.

Тургенев, как и многие авторы, затрагивавшие тему «лишнего человека», испытывает своего главного героя «набором жизненных критериев»: любовью, смертью. Неспособность Рудина сделать решающий шаг в отношениях с Натальей еще современная Тургеневу критика истолковала как признак не только духовной, но и общественной несостоятельности главного героя. А финальная сцена романа – гибель Рудина на баррикадах в восставшем Париже – только подчеркнула трагизм и историческую обреченность героя, представлявшего «русских Гамлетов» ушедшей в прошлое романтической эпохи.

Второй роман – «Дворянское гнездо» (1858) укрепил репутацию Тургенева как общественного писателя, знатока духовной жизни современников, тонкого лирика в прозе. И, если в романе «Рудин» Тургенев обозначает разобщенность современной ему прогрессивной дворянской интеллигенции с народом, незнание ими России, непонимание конкретной действительности, то в «Дворянском гнезде» писателя интересуют в первую очередь истоки, причины этой разобщенности. Поэтому и герои «Дворянского гнезда» показаны с их «корнями», с той почвой, на которой они выросли.

Подобных героев в этом романе два: Лаврецкий и Лиза Калитина. Каковы же жизненные убеждения героев – они ищут ответ прежде всего на вопросы, которые их судьба ставит перед ними. Эти вопросы заключаются в следующем: о долге перед близкими, о личном счастье, о своем месте в жизни, о самоотречении.Зачастую несоответствие жизненных позиций приводит к идейным спорам между главными героями. Обычно идейный спор в романе занимает центральное место. Участниками подобного спора становятся влюбленные. Например, для Лизы источником единственно правильных ответов на любые «проклятые» вопросы, является религия, как средство разрешения самых мучительных противоречий жизни. Лиза пытается доказать Лаврецкому правоту своих убеждений. По ее словам, он хочет всего лишь «пахать землю… и стараться как можно лучше ее пахать». Фаталистическое отношение к жизни определяет ее характер определяется. Лаврецкий не принимает «Лизиной» морали. Он отказывается от смирения и самоотречения. Лаврецкий пытается найти жизненную, народную, по его выражению, правду. Правда должна заключаться «прежде всего в ее признании и смирении перед нею… в невозможности скачков и надменных переделок России с высоты чиновничьего самосознания – переделок, не оправданных ни знанием родной земли, ни действительной верой в идеал…».

Как и Лиза, Лаврецкий человек с «корнями», уходящими в прошлое. О его родословье упомянуто с XV века. Лаврецкий является не только потомственным дворянином, но и сыном крестьянки. Его «мужицкие» черты: необыкновенная физическая сила, отсутствие утонченных манер всегда напоминают ему о крестьянском происхождении. Тем самым он близок к народу. Лаврецкий именно в повседневной крестьянской работе пытается найти для себя ответы на любые вопросы: «Здесь только тому и удача, кто прокладывает свою тропинку не торопясь, как пахарь борозду плугом».

Финал романа, является своеобразным итогом жизненных исканий Лаврецкого. Определяет всю несостоятельность Лаврецкого, делает его «лишним человеком». Приветственные слова Лаврецкого в конце романа неведомым молодым силам означают не только отказ героя от личного счастья, но самой ее возможности. Следует отметить, сама точка зрения Тургенева на «лишнего человека» является достаточно своеобразной. Тургенев приводит те же доводы, что и Герцен в оправдание Рудина и вообще «лишних людей». Однако эти доводы расходятся в определении степени их вины. Тургенев отвергает путь спасения, «лишних людей» путем насилия, полагая, что никакие политические изменения не могут освободить человека от власти сил истории и природы.

В отличие от Тургенева, Герцен осуждает «лишних людей» тем, что они, отколовшись от своей среды, не ответили на насилие насилием. Тем, что они не пошли до конца в деле спасения мира и себя. Добролюбов в этом споре принял срединную позицию. Он определил положение Рудина и Лаврецкого как истинно трагическое, потому что они сталкиваются «с такими понятиями и нравами, с которыми борьба, действительно, должна устрашить даже энергического и смелого человека».